Вышедшая в 1766 г., уже после смерти Ломоносова, его «Древняя российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава первого или до 1054 года» явилась крупным событием не только в русской исторической науке, но и в русской литературе. Как известно, почти во всех европейских литературах до начала XIX в. история рассматривалась как часть художественной прозы, отличавшаяся от последней не манерой изложения, а характером используемого материала. Исторические произведения ценились преимущественно за красноречие, а не за документальную точность при освещении событий. Ораторские произведения Ломоносова конца 40-х — начала 50-х годов XVIII в. создали ему заслуженную славу крупнейшего русского прозаика, и именно поэтому Елизавета Петровна пожелала прочитать историю России, написанную «штилем господина Ломоносова». Однако работа над историей затянулась, и книга Ломоносова появилась в свет, когда в европейской историографии стали предьявляться новые требования к историческим трудам. Да и в России во второй половине 60-х годов XVIII в. наряду с долго еще державшимися традициями стали появляться иные взгляды на задачи и стиль трудов по истории.

Все это не могло не сказаться на литературной судьбе «Древней российской истории» Ломоносова.

Это была первая работа по истории России, выпущенная после напечатания в 1674 г. в Киеве «Синопсиса», составление которого приписывается Иннокентию Гизелю.

Академия наук в самом же начале своей деятельности наряду с целым рядом научных задач поставила и вопрос об изучении истории России. Первые статьи на исторические темы были напечатаны в «Комментариях» Академии Т.-З. Байером, крупным ученым, вполне владевшим научными методами своего времени. Однако полное незнание русского языка ограничило круг доступных ему источников; в результате этого статьи Байера не являлись подлинными исследованиями по истории России. Несколько позднее Г.-Ф. Миллер также стал заниматься русской историей, но очерки по истории Киевской Руси, напечатанные им в первых томах «Sammlung Russischer Geschichte», свидетельствуют о том, что он, как и Байер, не владел в то время русским языком. Тексты летописи ему переводили переводчики Академии наук, среди них был и И.-В. Паузе, в ряде случаев допустивший неточность в своих переводах. Вследствие этого у Миллера имеется ряд ошибок, которые внесли путаницу в вопросы начального периода русской истории.

В 1730-х годах писал свою «Историю Российскую» В. Н. Татищев, но издана она была значительно позднее, в 1769—1784 гг.

В 1747—1748 гг. Ломоносов принимал участие в обсуждении исторических работ Миллера в Академии наук, — очевидно, уже тогда его интересовала история России и он знакомился с источниками.

В 1749 г. Академия наук отвергла речь, приготовленную Миллером для произнесения в день тезоименитства Елизаветы Петровны, о происхождении народа и имени российского. В этой борьбе активную роль, со свойственной ему горячностью, принимал Ломоносов.

Миллер в своей приготовленной речи не сумел должным образом прославить русский народ. Вероятно, это натолкнуло И. И. Шувалова на мысль поручить написание русской истории русскому человеку. Через И. И. Шувалова Ломоносов получил «всемилостивейшее повеление» написать историю. С этого времени начинается планомерное изучение Ломоносовым источников и в Академию представляются отчеты о ходе работы.

С точки зрения научного подхода к материалам и исторических выводов «Древняя российская история» стоит неизмеримо выше «Синопсиса», статей Байера и Миллера.

К сбору материала для составления истории Ломоносов приступил в 1751 г., привлекая, в противоположность Т.-З. Байеру и Г.-Ф. Миллеру, не только иностранные, но и русские источники. В течение трех лет он изучал русские летописи и законодательные акты, сличая разные списки между собой, ознакомился с тогда еще не напечатанной «Историей Российской» В. Н. Татищева, где в первом томе разобран ряд источников. Большое внимание Ломоносов уделил античным и византийским писателям, пользовался сочинениями западных историков. К 1758 г. первый том был готов, в 1759 г. он начал печататься.

Ломоносов сам приостановил печатание, ему не понравилось избранное им оформление — ссылки на источники, как было тогда принято, были помещены на полях, примечания автора — под текстом. Он решил свои «филологические изыскания» перенести в конец книги. Вторично рукопись была им представлена в Академию в 1763 г., но аппарата примечаний он не успел дать. Книга вышла после смерти автора, с кратким предисловием Шлецера; впоследствии Шлецер жаловался, что это предисловие было в Академии переделано. Рукопись пропала, отпечатанные листы варианта были уничтожены; таким образом, «филологические изыскания» Ломоносова были утрачены; они не обнаружены и до сих пор.

«Древняя российская история» состоит из двух частей: «О России прежде Рурика» и «От начала княжения Рурикова до кончины Ярослава первого».

Первую часть Ломоносов посвятил вопросу происхождения русского народа, доказывая его древность и наличие у него своей самостоятельной культуры. Ломоносов считал, что заселение славянами теперешней территории относится к древнейшим временам. В результате переселений произошло смешение народов, и в процессе эволюции русский народ образовался из слияния скифов, чуди (Ломоносов их считает одним народом) и славян: «В составлении Российского народа преимущество славян весьма явствует, ибо язык наш от славянского происшедший, немного от него отменился». Эти мысли для того времени были совершенно новыми. Вопрос о происхождении русских от Мосоха Ломоносов обходит осторожно: «... ни положить, ни отрещи не нахожу основания». Б. Д. Греков объясняет эту осторожность Ломоносова боязнью столкновения с церковной цензурой, которая могла в этом видеть попытку подрыва веры в священное писание.

Второй вопрос, в решении которого Ломоносов разошелся с норманистами Т.-З. Байером и Г.-Ф. Миллером (хотя их взгляды были господствовавшими, их разделял и В. Н. Татищев), — вопрос о происхождении Рюрика с братьями. Он называет их «варягами-россами», а не «руссами-шведами».

В России «Древняя российская история» была перепечатана в XVIII в. дважды в «Полном собрании сочинений» Ломоносова: в 1784—1787 и 1794 гг., оба раза в пятом томе. Серьезный труд В. Н. Татищева «История Российская» вышел только одним изданием, а «Синопсис» после 1766 г. был перепечатан Академией наук четыре раза, последнее издание относится к 1810 г.

Какой же интерес возбудила «Древняя российская история» у современников за рубежом, какие были сделаны переводы и какую оценку они получили?

Пользуясь имеющимися в Государственной Публичной библиотеке и Библиотеке Академии наук СССР периодическими изданиями, а также находящимися в Государственной Публичной библиотеке сочинениями иностранных авторов по истории России, мы попытаемся охарактеризовать отношение к «Древней российской истории» в Германии, Франции и Англии. Надо помнить, что, по тогдашним научным требованиям, авторы не были обязаны указывать и характеризовать использованные ими источники, поэтому прямая оценка труда Ломоносова встречается лишь в немногих сочинениях по истории России, авторы которых опирались на «Древнюю российскую историю».

На немецкий язык книга Ломоносова была переведена Г.-Я.-Х. Бакмейстером: Alte russische Geschichte von dem Ursprunge der Russischen Nation bis auf den Tod des Grossfürsten Jaroslaws des Ersten bis auf das Jahr 1054, abgefasst von Michael Lomonossov ... Aus dem russischen ins Deutsche übersetzt. Riga und Leipzig, bei Johan Friedrich Hartknoch, 1768. 16 нн., 192 стр. «Предисловие переводчика» подписано Бакмейстером. Содержание этого предисловия не оставляет сомнений в том, что оно составлено самим переводчиком. Поэтому непонятно, почему в каталоге Парижской национальной библиотеки,2 в примечании к французскому изданию, немецкий перевод приписывается R** d’Hottal.

В переводе Бакмейстера сохранено предпосланное русскому изданию «Древней российской истории» предисловие; Бакмейстер указывает, что вся вторая часть книги заимствована Ломоносовым в основном из русских источников, чем его сочинение выгодно отличается от предшествующих и интересно для иностранцев. Если при переводе возникали неясности, то для точного уяснения смысла текста Бакмейстер привлекал подлинный источник, а цитаты сам переводил на немецкий язык с оригинала.

Перевод сделан Бакмейстером добросовестно, без искажения смысла (исключая некоторые мелкие неточности) и снабжен рядом подстрочных примечаний, разъясняющих текст. Примечания имеют разнообразный характер: иногда Бакмейстер приводит в латинской форме имена авторов и названия народов; поясняет русские географические названия, в частности указывает, что русские называют Варяжским морем Ost-See или что город Киев состоял из трех частей; дает толкование некоторых русских слов: гривна, тризна. В нескольких случаях Бакмейстер отсылает читателя за справками к очеркам Миллера.

Таким образом, перевод Бакмейстера надо признать не только добросовестным, но и доброжелательным. Этот перевод познакомил Европу, и в первую очередь Германию, с книгой Ломоносова. В Германии, где раньше, чем в других странах Европы, историю перестали рассматривать как художественную прозу, а стали видеть в ней самостоятельную науку, работа Ломоносова вызвала ряд откликов, большей частью недоброжелательных. Во многом, вероятно, это объясняется тем, что немецкие читатели были знакомы со статьями Байера и Миллера и новые, противоречащие им взгляды Ломоносова шли вразрез с установившимися и считавшимися авторитетными воззрениями.

Первая известная нам заметка появилась в «Allgemeine historische Bibliothek»3 в 1767 г., т. е. еще до поступления в продажу немецкого перевода. Автор ее резко отрицательно оценивает «Историю» Ломоносова: «Auszug aus einem Schreiben von St. Petersburg den 20 sten Febr. 1767. Von des verstorbenen Staatsrath und Professors der Chemie Lomonosov; Russische Historie sind 2 Theile (1766 auf 140 Quartseiten) herausgekommen: mehr wird nicht erscheinen. Der erste Theil ist unbrauchbar: denn er enthält ein Cewirre von Scythen, Sarmaten und Szuden, der zweite ist aus den Annalen und gehet bis 1054. Gott bewahre das Publicum vor solchen Russischen Historien». Далее, в заметке сообщается о том, что в России не один Ломоносов изучает русскую историю. Кроме него, А.-Л. Шлецер занимается сличением многочисленных списков летописи Нестора, разнящихся между собой, а Тауберт закончил первую часть «Российской исторической библиотеки», которая доведена до 1206 г.

Из характера этого отзыва явствует, что его автор был хорошо осведомлен в академических делах. Скорее всего, автором его был Шлецер, который придавал большое значение своей работе над летописями и у которого были обостренные отношения с Ломоносовым. В пылу спора по вопросам русской истории Ломоносов, со свойственной ему необузданностью, называл Шлецера «сумасбродным», говорил, «каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная к ним скотина».

Вероятнее всего Шлецером была инспирирована и резкая критика книги Ломоносова в издании Фридриха Николаи, где отзывы вообще бывали необоснованно резкими. Статья подписана «Nk» и принадлежит, видимо, перу самого издателя. Автор говорит, что покойный профессор Ломоносов, химик, не сможет больше бесчестить свою страну и вредить русской истории. Подобные истории писались в Германии 200 лет назад, когда не существовало исторической критики и ученых исследователей. Ошибки, которые по отдельности допустимы у разных историков, собраны у него все вместе. Ломоносов никогда не думал, что при использовании многочисленных бесценных русских летописей нужен критический подход. Без знания исторической науки вообще и работ по русской истории за последние сорок лет он одним мазком дает картину малоизвестного периода русской истории, до IX в., и говорит о скифах, сарматах, славянах и вендах так, как об этом говорили во времена до Байера его коллеги. О второй части работы Ломоносова сказано, что к ней нельзя относиться с доверием, так как русские летописи не опубликованы, среди них много апокрифических, и возможно, что неученый автор «Древней российской истории» выбрал неверные тексты.

И в этой рецензии явно чувствуется ход рассуждений, свойственных Шлецеру, особенно пропагандировавшему критический метод в истории. Не исключена возможность, что Николаи опирается на какие-то суждения Шлецера о «Древней российской истории», может быть на письма или беседы с ним.

В немецкой журналистике имеется отзыв на французский перевод (с немецкого) «Древней российской истории» с общей отрицательной оценкой книги, особенно первой ее части. Автор рецензии упрекает Ломоносова в том, что за недостатком исторических источников он пользуется для своей работы лингвистическим толкованием имен и историей слов и что он больше, чем другие писатели, допустил произвольных истолкований неясных текстов. Автор рецензии считает также, что французский переводчик недостаточно владел немецким языком.

На фоне этой резкой критики выделяется положительный отзыв Hartknoch’a. Его похвала книге Ломоносова и ее немецкому переводу понятна, так как он был издателем перевода. Интересно, что, давая положительную оценку второй части работы Ломоносова, он умалчивает о первой.

Французский перевод «Древней российской истории»8 вышел через год после немецкого: Histoire de la Russie depuis l’origine de la nation russe, jusqu’à la mort du grand Duc Jaroslavs premier. Par Michel Lomonossow, conseiller d’Etat ... Traduit de l’allemand par M. E***. Augmentée de deux cartes géographiques. Paris, chez Guillyn, Dijon, chez François Des Ventes, 1769. К изданию приложены две карты южной и северной России. Перевод сделан Марком Антуаном Эду, плодовитым, но не всегда точным переводчиком XVIII в.

В предисловии Эду говорит, что в переводимом им сочинении речь идет о народе, о котором до сих пор известно мало. Отдаленность эпохи, географическое положение страны, незнание языка, скудость материалов способствовали тому, что все написанное о России окутано таким мраком, что невозможно отличить правду от вымысла. Для ознакомления с историей страны Эду обратился к Пуфендорфу, но не нашел там сведений. Ломоносов, русский по происхождению, хорошо владеющий родным языком и необходимыми материалами, составил историю своей страны. Он сделал все возможное, чтобы выполнить взятую на себя задачу; доказательством успеха работы служит появление немецкого перевода. Все в этом сочинении ново и занимательно. Переводчик просит его извинить, если в переводе обнаружатся ошибки, это произошло от сложности текста и трудности языка, с которого сделан перевод. Эду говорит: «... c’est moins à moi que le Public en est redevable, qu’à un homme (здесь сделана сноска и на полях вставлено: «M. le Baron d’Holbach») distingué par sa probité, ses lumières et son amour pour les lettres, lequel a eu la bonté de me prêter l’original Allemand».9 Это сообщение Эду показывает, что «История» Ломоносова не прошла незамеченной в кругу энциклопедистов, и Гольбах считал необходимым ознакомить с ней французских ученых, предоставив свой экземпляр книги для перевода.

Перевод Эду, следующий немецкому тексту Бакмейстера, не всегда, точен, в некоторых случаях это объясняется небрежностью. Он называет великую княгиню Ольгу императрицей; передавая эпизод с пророчеством жреца о смерти Олега, Эду пишет про коня: «...il l’envoya dans une province eloignée» («...он его отправил в отдаленную провинцию»), хотя у Бакмейстера текст Ломоносова переведен точно: «...поставить и кормить на особливом месте».

В некоторых случаях приходится подозревать Эду в сознательном пропуске текста. Во фразе: «Троя, Антенором созданная на берегу Адриатическом — во имя прежнего отечества, также новая Ишпания, Франция, Англия и другие новые преселения, и в самой славянской Померании новые Римы» — у Эду опущен конец, начиная со слов «во имя прежнего отечества». У Ломоносова фраза о том, что в прусский язык вошли многие латинские слова, кончается следующими словами: «с коими готские от сообщества с норманцами и ливонские по соседству великую произвели в нынешнем наречии отмену»; в переводе Эду эта часть отсутствует. Полностью опущена фраза: «Шведы и датчане, несмотря что у их грамота едва ли не позже нашего стала быть в употреблении, первых своих королей прежде рождества Христова начинают, описывая их домашние дела и походы». В рассказе о том, что для выбора человеческой жертвы «жрецы метали жеребей, который нарочно направили, чтобы пал на сына некоторого в Киеве жившего знатного варяга, христианство содержащавшего», опущено указание, что метание жребия было подтасовано и пало на варяга.

Сохранив почти все подстрочные примечания Бакмейстера, Эду добавил несколько новых: о том, что страна Wagren, или Wagerland, находится в Германии; объяснил слово «посадник». Любопытное примечание сделано к седьмой главе второй части, где Ломоносов говорит о кротости Владимира после крещения: «... когда и для достойной казни не хотел единого человека лишить жизни». Эду делает сноску: «La defunte imperatrice de Russie (Elissbeth) a imité son exemple» («Покойная русская императрица Елизавета подражала его примеру»).

Во французском переводе имеется несколько неточностей, связанных с тем, что в шрифте немецкого текста прописные буквы «К» и «R» по начертанию очень похожи. Там, где речь идет о Киеве, название передается правильно, но уже «по горам Киевским» переведено «les montagnes de Riewitsch», названы «Рий» вместо «Кий», «Рупала» вместо «Купала», «Роляда» вместо «Коляда».

В общем, перевод Эду можно признать немного вольным, но удовлетворительным.

Принято считать, что были три французских издания «Древней российской истории». Помимо указанного, второе: Histoire de la Russie, depuis l’origine de la nation Russe jusqu’à la mort du grand duc Jaroslaws premier. Par Michel Lomonossow... Traduit de l’Allemand par M****. Paris, chez Dupour, chez Gostard, 1773, и третье издание: Nouvelle histoire de la Russie, depuis l’origine de la nation Russe, jusqu’à la mort du Grand-Duc Jaroslaws premier. Par Michel Lomonossow... Traduit de l’Allemand par M. E***. Paris, chez Nyon, 1776.

Детальное сличение изданий показало, что все три издания отпечатаны с одного набора; очевидно, тираж не разошелся и дважды был пущен в продажу с новым титульным листом. В обоих переизданиях приложены те же карты России. В экземпляре третьего издания, хранящемся в Государственной Публичной библиотеке, имеются разрешение на печатание, королевская привилегия и список книг, продающихся у де-Вента, которые были приложены к первому изданию; это косвенно подтверждает, что в третьем издании механически заменен титульный лист.

К сожалению, мы не можем судить, вызвал ли французский перевод «Истории» Ломоносова интерес во Франции. Комплекты «Journal des Savants» за 1766—1776 гг. не полны как в Государственной Публичной библиотеке, так и в Библиотеке Академии наук СССР, и нет возможности сказать, появился ли в журнале отзыв на книгу. Можно предполагать, что особой популярностью она не пользовалась, что и заставило издателей выпускать ее в продажу под видом новых изданий.

Значительно позднее в «Biographie universelle» «Древняя российская история» оценена положительно: «Il entreprit aussi d’écrire l’histoire ancienne de sa nation; et le volume qu’il publia, résulta de recherches profondes, lui fit le plus grand honneur; далее указывается на наличие немецкого перевода и французского 1769 г. В каталоге Парижской национальной библиотеки приведено только первое издание 1769 г.; в личной библиотеке Вольтера книга вообще отсутствует. В Библиотеке Академии наук СССР также имеется только первое издание.

Судя по просмотренным сочинениям по истории России на иностранных языках, «Древняя российская история» Ломоносова была недостаточно широко известна за рубежом. В ряде работ упоминаются имена русских историков, но это имена академиков-немцев Байера, Миллера, позднее Шлецера, иногда имеются указания на «Синопсис»; в некоторых случаях упоминается «История России» Вольтера.

Даже Н.-Г. Леклерк, проживший несколько лет в России, избранный 11 апреля 1765 г. академиком, в своем трехтомном труде «Физическая, моральная, гражданская и политическая история древней России» упоминает только «Историю Российскую» Щербатова.

В своем пятитомном труде «История России» Левек дает список использованных им источников с краткой их характеристикой. Он пользовался рукописями, летописями и рядом работ русских историков. «Древнюю российскую историю» Ломоносова он характеризует следующим образом: «Auteur était le meilleur poète de sa nation et est en même temps un exellent ecrivain en prose; mais il n’avait pas cette saine critique qui est la première qualité d’un historien».

В 1802 г. вышел пятитомный труд А.-Л. Шлецера «Нестор». Шлецер довольно пренебрежительно отзывается о состоянии русской исторической науки: «Freilich hat man seit 120 Jahren, vorzüglich aber erst seit 40 Jahren, im Lande selbst Hand-Bücher und grössere Werke über die Landesgeschte, von der Synopsis an bis zur Kratk. (aja) Istor. (ja), durch Tat(iszew), Lom(onossov), Emin und Sczerb(atow) hindurch, drucken zu lassen; aber nicht Eines darunter ist von einem eigentlichen Geschichts-Gelehrten, an den doch die geringste aller Foderungen (!) wäre, dass er Latein, Deutsch und Französisch verstünde und auswärtige Bücher-Kentnisse besässe. Auch konnten jene Inländer schon deswegen nichts Brauchbares liefern, weil sie selbst noch keine gereinigten Quellen hatten aus denen sie schöpfen müssten».

О «Древней российской истории» Шлецер дает очень краткий отзыв: «So war also doch nun ein erträgliches Handbuch der Russischen Geschichte vorhanden».

На английский язык «Древняя российская история» не была переведена. Очевидно, в Англии Ломоносов был известен по ранним изданиям собраний сочинений, где в первых томах помещались его поэтические произведения и произведения, касающиеся русского языка. Первый по времени обнаруженный нами отзыв оценивает Ломоносова в основном как поэта и реформатора языка. Затем сказано: «Besides these various subjects Lomonosof made no inconsiderable figure in history, having published two small works relative to that of his own country... the second is the Antient (!) History of Russia, from the origin of the nation to the death of the great-duke Jaroslav I in 1054; a performance of great merit, as it illustrates the most difficult and obscure period in the annals of this country».

В третьем издании «Encyclopaedia Britannica Ломоносову посвящен целый столбец; после оценки его поэтических и прозаических произведений говорится о нем как о химике, и лишь в конце статьи дается оценка Ломоносова как историка, из слова в слово повторяющая фразы из книги Кокса.

Эта высокая оценка, по-видимому, долго держалась в Англии; в издании 1824 г. только упоминается «История» Ломоносова, о которой сказано: «сочинение большого достоинства».

Вторая историческая работа Ломоносова «Краткий российский летописец» пользовалась за рубежом большей известностью и чаще упоминалась. Она была переведена на английский язык (1767 г.) и дважды на немецкий (1765 и 1771 гг.). Хронологические таблицы русских князей постоянно использовались западными историками. Однако первые шесть страниц этой книги, где Ломоносов в конспективной форме повторил свои взгляды на происхождение русского народа, вызывали всегда резкие отзывы.

Современники не смогли оценить сделанного Ломоносовым крупного вклада в русскую историческую науку. Вопреки утверждениям Шлецера, Ломоносов применял подлинно научные методы изучения русских и иностранных источников, дал передовые для своего времени истолкования документов, создал представление о древней русской истории, близкое с современному, хотя не все его положения оказались правильными.

Как мы видели, заслуги Ломоносова в области истории были признаны в Англии, пробудили меньше интереса во Франции и вызвали резкие нападки в Германии. Это вполне объяснимо. Академия наук была гораздо ближе связана с немецким ученым миром; там несомненно было известно о борьбе Ломоносова с академиками Миллером и особенно Шлецером, придерживавшимися иных, чем он, взглядов на русскую историю, и это, конечно, при связях обоих его противников с современной им немецкой журналистикой, не могло не наложить отпечатка на отношение к «Истории» Ломоносова в Германии.

Источник.